«Мне настолько больно, что хочется брать меч-катану и идти на Кремль». Интервью с женой политзаключенного Владимира Кара-Мурзы
Политик Владимир Кара-Мурза, которого российский суд приговорил к 25 годам лишения свободы, находится в колонии уже больше года. «Вот Так» поговорил с его женой Евгенией о том, как супруг переносит заключение, как он пережил смерть своего соратника по оппозиции Алексея Навального и зачем вернулся в Россию, зная, что может стать жертвой преследования.
Владимир Кара-Мурза — оппозиционер и журналист. Он, в частности, лоббировал в Конгрессе США санкции против россиян, причастных к смерти бизнесмена Сергея Магнитского. Дважды перенес попытки отравления со стороны ФСБ. В апреле 2023 года Московский городской суд приговорил его к 25 годам колонии строгого режима. Кара-Мурзу признали виновным в распространении «фейков» о российской армии, государственной измене и осуществлении деятельности «нежелательной организации». Своей вины политик не признает.
«Володе помогает его вера»
— Володя последние восемь месяцев провел в одиночной камере, сначала в колонии №6 строгого режима, потом в январе его перевели в колонию №7 особого режима, и сейчас его вернут в колонию №6 строгого режима. И там, и там он был в одиночке и будет продолжать быть в одиночке. За эти восемь месяцев Володя не разговаривал ни с одним другим заключенным в этой колонии. Он не видел ничего, кроме одиночной камеры. Единственные люди, с которыми он имеет возможность человеческого, живого общения — это его адвокаты. Поэтому когда я начинаю об этом думать, мне настолько за Володю больно, что хочется, как Масяне, брать меч-катану и идти на Кремль.
Я абсолютно уверена, что Володе помогает его вера, но дело в том, что ему не разрешено видеть священника, ему не разрешено посещать службы, хотя на территории колонии есть церковь. Ему не разрешено исповедоваться. Он не имеет возможности делать ничего из того, что для него важно, как для человека верующего. У него есть возможность находить какие-то душевные силы в самой вере. И в диалоге с Богом, который он ведет. Я уверена, что ему это помогает, а еще я думаю, как и у многих политических заключенных в сегодняшней России [, ему помогает] осознание того, что ты прав.
Чем занимается в колонии
— Он учит испанский язык. Знаю, что читает воспоминания Врангеля — Володя историк. У него есть полтора часа на ручку и бумагу в день. Сейчас его переведут опять в колонию №6. У него есть 90 минут в день [, чтобы] читать письма и отвечать.
[Он] периодически пишет, как ему стыдно, что он не успевает отвечать на все письма и что для него каждое письмо бесконечно ценно. Я до сих пор нахожусь в шоке, что он получил Пулитцеровскую премию за колонки для прессы, которые пишет в колонии. Хотя у меня никаких нет сомнений в Володином таланте. И как публициста, и как человека, умеющего глубоко анализировать ситуацию, умеющего анализировать развитие истории. То есть его колонки действительно блестящие. Но все равно у меня даже в голове не укладывается.
Здоровье в колонии
Володино состояние в тех условиях, в которых его содержат, не улучшится. Это заболевание прогрессирующее. То есть, грубо говоря, нервы постепенно отмирают без необходимого лечения, без физической терапии, без занятий спортом.
Более того, ему нужно рецептурное лекарство. Адвокат в Омске принес в колонию это лекарство с рецептом, сказал, что его нужно вводить внутривенно, что Володе необходимо его получать. Ему в колонии сказали, что у них нет аппаратуры. Если я правильно понимаю, поскольку это внутривенно, [в колонии] нет вот этой палки, на которую нужно повесить мешочек с жидкостью. Поэтому Володино лекарство уже несколько месяцев лежит в холодильнике у адвоката. Последние восемь месяцев Володя не получает вообще никакой медицинской помощи.
Как пережил смерть Алексея Навального
— Я не знаю, какое слово подобрать, чтобы описать его реакцию на убийство Алексея Навального. Я хорошо помню его речь, которую он сказал во время одного из заседаний после убийства [Навального]. В этом недавнем заседании суда начали прерывать видеосвязь, то есть они явно пытаются сделать так, чтобы он потерял даже вот эту видеоплощадку.
Он сказал очень правильные слова, которые меня поддерживают. Он сказал, что мы обязаны своим павшим товарищам продолжать нашу работу еще более упорно. И мы не имеем права этой власти дать того, чего ей хочется — чтобы мы все отчаялись и разошлись. Это очень верная позиция. И я не знаю, как Володе удается сохранять такое боевое настроение.
Зачем вернулся в Россию после начала войны
— Я всегда привожу [в пример] одну историю, которая очень хорошо иллюстрирует и Володину позицию тоже. [Диссидент] Владимир Буковский, который очень долго не участвовал в политике (по-моему, это был 2008 год), согласился вернуться в Россию, чтобы участвовать в президентских выборах. Володе удалось его как-то убедить.
Из этой президентской кампании, как мы знаем, ничего не получилось. Но суть в том, что Буковский, который не участвовал в политике много-много лет до этого, вдруг вернулся в Россию. И его спрашивали: зачем? Почему вдруг сейчас? И он тогда сказал важную вещь: я чувствую, что люди начинают опять бояться, я должен был приехать, встать рядом и сказать, мол, вот он я, я не боюсь. Володя себя идентифицирует как российский политик. Для него было важным разделить все риски, которые стоят перед россиянами сегодня. И он как российский политик всегда считал, что делать он это должен в России. Это его личная позиция. И он с ней живет уже очень много лет.
Полную версию интервью смотрите на ютуб-канале «Вот Так»:
Беседовала Мария Макарова
