«Это способ действиями доказать, что ты против»: российские волонтеры о работе в пунктах приема украинских беженцев

Александра Аксенова

Политбеженка из России, живет в Финляндии. Волонтер в центре приема беженцев в Пшемысле, Польша.

Первые две недели мы с друзьями были шоке, не могли ни учиться, ни работать – ничего не могли делать, кроме думскроллинга (болезненное погружение в новостную ленту. – Ред.). Немного собирали гуманитарную помощь, переводили деньги. И вот наши знакомые, которые с самых первых дней волонтерят в пунктах приема беженцев в Польше, написали: «Приезжайте, очень нужна помощь людей, которые говорят на русском и украинском». Долго мы думать не стали, сразу взяли билеты и поехали, сначала на тестовый заезд на неделю. Сейчас вернулись в Финляндию, но ненадолго. Я хочу взять академический отпуск, договориться на работе и уехать уже на серьезный срок.

Александра Аксенова в центре приема беженцев в Пшемысле, Польша. Фото из личного архива

Для многих из волонтеров эта война — очень личная история. Я немного жила в Украине, для меня Украина — это место, в которое я всегда рада возвращаться, у меня там родственники, очень много друзей, в том числе тех, которые уехали из России из-за политических репрессий. Сейчас некоторые из них служат в отрядах территориальной обороны и защищают города Украины. А родственники по маминой линии живут через водохранилище от той самой Запорожской АЭС. Если бы что-то случилось на АЭС, это бы точно затронуло мою бабушку. У моего друга, который ездил со мной, ситуация еще более сложная — он родился в Сумской области, у него там мама и бабушка постоянно в подвале сидят и не могут уже уехать.

Очень больно и страшно смотреть на фотографии руин и обломков городов, на разбомбленный Киев. Когда-то это были прекрасные, солнечные и радостные города, где ты гулял с друзьями, где было солнце. Эти фотографии, эта боль в глазах людей, которые приезжают в лагерь, — все это вызывает желание положить как можно больше времени и сил на то, чтобы хоть как-то помочь. Показать, что я не поддерживаю это, и показать реальными действиями, а не просто сказать «х*й войне» и дальше пойти своими делами заниматься.

Волонтер обнимает собаку беженки из Украины в центре приема беженцев в Пшемысле, Польша. 7 марта 2022 года. Фото: Hesther Ng / Zuma Press / Forum

Волонтером стать очень просто: у каждого лагеря есть стойка, где регистрируют волонтеров. Нужно показать паспорт, оставить телефон, тебе выдадут жилетку волонтера, на которой нужно написать языки, которыми ты владеешь. Потребность в знающих русский и украинский действительно огромная. Ты можешь просто идти по коридору, и тебя будет постоянно кто-то останавливать, спрашивать, можно несколько часов так провести, отвечая на вопросы людей.

Одна из важных задач — регистрация беженцев. Волонтеры-поляки в основном либо не знают, либо плохо знают русский и украинский. А приезжающие беженцы проводят по несколько дней в пути, до этого они сидели в бомбоубежищах, они измучены войной. В таком состоянии люди не всегда могут быстро объясниться, теряются, часто повторяют одно и то же. Волонтеры-поляки пытаются им на пальцах что-то объяснять. Поэтому помощь с переводами очень нужна, чтобы просто поговорить с людьми, успокоить.

Александра Аксенова (в центре) на стойке регистрации беженцев из Украины в Пшемысле, Польша. Фото из личного архива

Так как мы из Финляндии, мы отправляли туда (в Финляндию. – Ред.) автобусы, рассказывали людям об условиях, давали советы. Один из таких автобусов попал в аварию. Люди просто попали из огня да в полымя, мы на связи с ними до сих пор, пытаемся помочь, советуем, как общаться с финскими госорганами и, вообще, как лучше устроиться. Все-таки чувствуешь особую личную ответственность и больше беспокоишься, когда ты людей уже знаешь, а с ними снова произошла беда.

Были случаи, когда мы сидели на регистрации и нас спрашивали: «Ой, а почему вы так хорошо говорите по-русски». Мы ничего не скрывали, говорили, как есть, никакого недовольства или агрессии никогда не было. Если с кем-то разговаривали подольше, то уже подробнее рассказывали, что мы переехали давно по разным причинам, что мы не поддерживаем все, что происходит в России, и войну, которую Россия развязала. Поэтому приехали помогать.

После этой недели могу сказать, что очень многие проблемы перестают тебя волновать. Та же русофобия, о которой говорят в соцсетях: «Как страшно – тут не обслужили в кафе, тут что-то не то сказали». Я читаю и думаю: «Насколько насрать». Вас обидело, что на вас косо посмотрели? Так вместо того, чтобы жаловаться, докажите, что вы против войны, сделайте что-то, чтобы это остановилось.

Ника Максимюк

Фотограф и pr-manager, Берлин. Волонтер на вокзале Hauptbahnhof, Берлин, Германия.

Ника Максимюк на вокзале Hauptbahnhof в Берлине. Фото из личного архива

Когда началась война, я ходила на митинги здесь, в Берлине. Как и многие, я думала, что сейчас пара-тройка дней – и все закончится. Я не могла поверить, что война надолго, это была какая-то наивная защитная реакция. Через несколько дней стало понятно, что ничего не закончится, а помогать людям нужно.

Я работаю в галерее и решила организовать благотворительную выставку в пользу украинских беженцев. Обзвонила своих друзей, собрала больше 40 работ российских, украинских и израильских художников, причем половина из них уже была посвящена войне. На выставке мы собрали довольно неплохую сумму, но у меня не было душевного спокойствия. Я не ощущала, что делаю достаточно, что приношу реальную пользу. Волонтерская работа сейчас позволяет мне держаться и не сходить с ума.

Мне очень близка Украина, у меня украинская фамилия, друзья, у меня девушка и ее сын в Украине. Я замужем, у нас полиаморные отношения, эта девушка и ее сын — тоже наша семья. Они сейчас пытались выехать из Украины, и у них собака умерла в пути, не выдержало сердце. Я очень за них переживаю – за то, как они будут восстанавливаться после пережитого кошмара.

Первый раз я просто пришла на вокзал, наготовила еды и раздала беженцам. Тогда еще можно было так сделать, потом запретили раздавать домашнюю еду, теперь беженцам выдают питание только с централизованных кейтерингов. Там мне уже сказали, что всем волонтерам нужно записываться в google.doc и что перед каждой сменой нужно пройти брифинг от координаторов, потому что правила каждый день меняются. Например, власти запретили раздавать пищу и вещи, а также просто «забирать» людей с вокзала к себе домой.

На вокзале Hauptbahnhof в Берлине, Германия. Март 2022 года. Фото: Ника Максимюк

В первые дни можно было прийти на вокзал, с кем-то познакомиться и пригласить человека пожить у себя. Сейчас так нельзя: ты сначала должен зарегистрироваться на специальном сайте, а потом уже с этой семьей пойти в полицию и записать, у кого и где будут жить люди. Это появилось потому, что некоторые пользуются ситуацией и похищают молодых девушек. Девушки напуганы, устали и дезориентированы, им некуда идти.

Самая большая сложность в том, что в Берлине очень не хватает жилья. Вся организация на волонтерах, государство либо не может решить этот вопрос, либо не хочет. Частное размещение запрещено, но иногда я ищу людям комнаты или квартиры через друзей, потому что все, что предлагает государство, – это ехать в другой город или спать в палаточных городках. А люди уставшие, измученные. Им хочется хоть одну ночь, перед тем как ехать дальше, пробыть в нормальных условиях. Да, в палаточных городках тепло, безопасно, там есть еда, но это все равно не очень комфортно.

Некоторые отели принимают беженцев бесплатно, но только если волонтер подойдет и за них попросит. У меня подруга организовала для нескольких семей ночлег в отеле. Изначально она хотела за них заплатить, но, когда там узнали, что это для беженцев, пустили бесплатно. При этом довольно много квартир и отелей стоят пустыми, можно было бы как-то централизованно организовать жилье для всех.

Одна из основных задач — это стоять на инфостойке, там всегда должен быть хотя бы один русскоговорящий или украиноговорящий человек. Надо людей поприветствовать, успокоить, выяснить, есть ли у них планы, куда они собираются ехать, может быть, есть друзья в Берлине или другом городе Германии. Если надо ехать дальше, надо выдать билеты и проследить, чтобы люди не потерялись, потому что вокзал большой, и даже я там не всегда могу сориентироваться.

На вокзале Hauptbahnhof в Берлине, Германия. Март 2022 года. Фото: Ника Максимюк

Мне никто ни одного плохого слова не сказал из-за того, что я россиянка. Если спрашивают, то я говорю, что родилась и выросла в Москве, фамилия у меня украинская, давно живу в Берлине. И на работе у меня очень международный коллектив, никто никогда ничего плохого не говорил, наоборот, все очень поддерживают.

Практически все люди, которые приезжают сейчас в Берлин, — русскоязычные украинцы. Хотя я «трошки розмовляю украинскою» («немного говорю по-украински». – Ред.), это почти не понадобилось. Из украиноязычных я встретила всего двух человек – тоже никакого негатива в мою сторону из-за того, что я из России. Обычно меня никто даже не спрашивает, откуда я, – людям все равно. Им важно, что им помогают и что они понимают тех, кто им помогает.

После того как все закончится, я могла бы стать психологом или арт-терапевтом и помогать пострадавшим от войны. Другие карьерные возможности, которые я для себя рассматривала раньше, потеряли всякий смысл, я не вижу себя больше журналистом или пиарщиком. Сейчас столько людей, которым нужна психологическая помощь, я не могу уже работать на обычной работе, зная все это.

Беседовала Мария Кольцова