«Мы боролись за свободу». Вадим Клювгант, принявший участие в создании Конституции РФ — о том, как появился День России
Первый съезд народных депутатов РФСР в Москве. Россия, 12 июня 1990 года. Фото Дмитрий Соколов / Фотохроника ТАСС / Forum
С 12 июня 1992 года ежегодно отмечается День России. Праздник приурочен ко дню принятия Декларации о государственном суверенитете РФ 12 июня 1990 года. Это произошло во время Первого съезда народных депутатов РСФСР. Кроме принятия Декларации на съезде состоялись еще два важных для страны события: избрание Бориса Ельцина на должность председателя Верховного Совета и начало разработки российской Конституции.
Один из участников съезда, адвокат Вадим Клювгант, рассказал «Вот Так» о том, какими помнит первые в истории России свободные выборы и почему демократия не прижилась в стране, как разрабатывалась Конституция и к чему стремились ее создатели.
64-летний Вадим Клювгант известен в первую очередь участием в громких политических делах. С 2007 по 2014 год он возглавлял российскую команду защиты Михаила Ходорковского и Платона Лебедева, был адвокатом фигуранта Болотного дела Николая Кавказского. В 1980-х, до того как начать адвокатскую практику, работал следователем, позже — руководителем следственного отдела Магнитогорска, где родился и вырос.
Политическую карьеру начал в 1990 году, когда его избрали народным депутатом РСФСР. Он вошел в состав фракции «Демократическая Россия». В том же году принял участие в Первом съезде народных депутатов. Клювгант — один из 907 депутатов, проголосовавших за принятие Декларации о государственном суверенитете Российской Федерации. Он также был членом комиссии и рабочей группы по созданию российской Конституции.
Вадим Клювгант. Фото: Алексей Королев / Facebook
Почему вы, следователь, решили тогда пойти в политику и стать народным депутатом РСФСР?
«Решил» — в данном случае гипербола. Все произошло быстро и спонтанно. Тогда многим, и мне в том числе, хотелось не только ждать перемен, но и участвовать в их осуществлении. Я был 30-летним провинциальным следователем, уже вполне состоявшимся в профессии. Началась выборная кампания местного и федерального уровней, и коллеги предложили мне поучаствовать, тем более что в обществе явно ощущался интерес к праву. Предложение у меня вызвало сначала оторопь, потом драйв и вместе с ним дерзкую мысль: если уж идти на выборы, то на российские. Ну значит, сказано — сделано.
Для меня особенно важно, что в политику я пришел через по-настоящему свободные выборы: без властного ресурса, манипулятивных технологий и каких-либо серьезных денег. Других таких выборов не припоминаю.
Чего вы ждали от Первого съезда народных депутатов РСФСР?
Ждал большого и светлого. Поскольку мой путь в политику и во власть только начинался, мои ожидания были весьма общими: справедливость, демократия, свобода слова, верховенство права. Больше всего меня привлекали вопросы права и правопорядка, что понятно: про это я знал и понимал больше, чем про что-то другое.
Вы остались довольны результатами cъезда?
Тогда — да. Это было мощное действо и мощная заявка на будущее. Настоящее место для дискуссий, зачаток парламентаризма. Ну и, конечно, было чувство сопричастности чему-то новому, большому и важному. Не думаю, что в тех обстоятельствах съезд мог пройти иначе. И я был бы счастлив, если бы сейчас было как тогда, при всех тогдашних издержках и неопределенностях, ведь свобода лучше, чем несвобода.
Участники съезда придерживались очень разных политических взглядов, далеко не все эти люди были демократами. Как они общались друг с другом?
На съезде были ярко выраженные полюса и почти не было центра. И это адекватно отражало ситуацию в стране. Общались по-разному: открыто и келейно, уважительно и чванливо, бывало — подловато. Все парламентские правила и процедуры тогда только зарождались, а обсуждать и решать нужно было очень многое и прямо сейчас.
Было трудно: ставки были крайне высоки, а интересы и цели порой противоположны. На съезде была высочайшая концентрация событий и такой же накал страстей. Наиболее ожесточенно обсуждали темы, связанные с политическом устройством страны, деидеологизацией вместо господства КПСС, прав человека как высшего приоритета. Ну и конечно, региональные и отраслевые льготы — как без этого.
При этом было ощущение начатого поворота в правильную сторону. Это был уникальный опыт участия в зарождении постсоветского парламентаризма. Кто-то из коллег посвятил этому книги, а я в 2002 году защитил кандидатскую диссертацию на тему «Съезд народных депутатов и Верховный Совет РФ в политической истории страны».
Несмотря на споры, Декларацию приняли большинством голосов: 907 — за, 13 — против, 9 — воздержалось. Как этого удалось достичь?
Благодаря сочетанию приоритетов, достигнутому в Декларации. И еще благодаря тому, что суверенитет России был на всех знаменах — и на красном, и на триколоре, хотя и по разным мотивам.
В преамбуле Декларации о государственном суверенитете РФ отмечено, что Первый съезд «заявляет о решимости создать демократическое правовое государство в составе обновленного Союза ССР». Считаете ли вы, что тогда была возможность это сделать?
На тот момент удалось наши приоритеты согласовать и закрепить в Декларации. И это уже был прорыв. Время показало, что первая составляющая этой формулы, то есть демократическое правовое государство, оказалась несколько более жизнеспособной, чем вторая, то есть обновленный Союз, примерно на десять лет. Однако катастрофы в распаде СССР не вижу.
Все империи рано или поздно распались, и нигде этот распад не стал катастрофой, скорее наоборот — создал условия для развития и прогресса. Наш случай — не исключение.
Как шла разработка Конституции?
Первоначальный проект готовился в рабочей группе Конституционной комиссии с привлечением первоклассных экспертов и с соблюдением всех необходимых парламентских процедур. В результате примерно через полтора года получился более чем достойный проект.
Потом документ долго согласовывали, что-то дописывали и переписывали, откладывали и снова возвращались. Все эти изменения диктовались исключительно неустойчивой политической конъюнктурой, она же и была основной трудностью. Именно под влиянием конъюнктуры, особенно после трагических событий октября 1993 года («Октябрьский путч». — Ред.), в Конституции был существенно нарушен баланс властей в пользу президента.
Танки Таманской дивизии стреляют по Дому Советов России в Москве. Россия, 4 октября 1993 года. Фото: Wikimedia Commons
Самые значимые первый и второй разделы Конституции — об основах конституционного строя и о правах и свободах человека — остались неизменными и вошли в окончательный вариант, вынесенный на референдум. И это очень важно, потому что они отвечают лучшим мировым стандартам.
Упреждая понятный скепсис читателей из сегодняшних конституционных реалий, хочу сказать: жертва насилия не виновата в том, что подвергается ему.
Претензии надо адресовать тем, кто применяет насилие, и к их пособникам, активным и молчаливым.
Вы упомянули «Октябрьский путч». Возможен ли государственный переворот сейчас и каковы могут быть его последствия?
Не стану примерять на себя роль Кассандры, но трудно не заметить постоянно и быстро нарастающие энтропию и деградационные явления в государственном управлении. Это чревато утратой контроля над ситуацией, и без того крайне сложной.
На съезде председателем Верховного Совета РСФСР выбрали Бориса Ельцина. Как проходили эти выборы?
Это была настоящая баталия с использованием всех видов политического оружия, публичных и непубличных. Бурная полемика в зале съезда и в прессе — это то, что было на виду. Но где только не беседовали с депутатами в больших и малых группах: и в ЦК КПСС на Старой площади, и в профильных министерствах по профессиональному признаку, и в гостиницах. Убеждали, взывали, обещали, предлагали, предостерегали.
Драматическое голосование в три тура и его результат с перевесом в четыре голоса говорят сами за себя. Но таков был реальный расклад сил и симпатий. Разумеется, результат президентских выборов 1991 года был во многом предопределен этими выборами, ведь по сути это уже было избрание главы государства.
Мы боролись за свободную, современную страну, открытую миру, живущую цивилизационными ценностями, доказавшими свою правильность и прогрессивность.
Тогда такие надежды могли ассоциироваться только с президентом Борисом Ельциным.
Председатель Верховного Совета РСФСР Борис Ельцин дает пресс-конференцию, посвященную принятию декларации о суверенитете РСФСР. Россия, 26 июня 1990 года. Фото: yeltsin.ru
Ельцина часто обвиняют в том, что он сделал своим преемником Владимира Путина. Как вы оцениваете это решение?
В демократическом правовом государстве не может быть такого, чтобы уходящий глава государства объявлял преемника и все послушно брали «под козырек». Такая практика — сама по себе свидетельство нездоровья демократии. Провозглашение «диктатуры закона» новым президентом тоже не могло не насторожить, ибо что хорошего можно ждать от любой диктатуры? И что общего у «диктатуры закона» с верховенством права и вообще с правом?
Если сравнивать политический климат в девяностые и сейчас, в чем вы видите основные отличия?
Пугающее отличие для меня в том, что тогда было движение вперед, пусть и с зигзагами, а сейчас — вспять. И конечно, атмосфера в обществе: тогда — тревога в сочетании с устремленностью в будущее, подъемом, надеждой и свободой, сейчас — тревога с неуверенностью в будущем, чувством тупика, подавленностью, страхом, агрессией, доносительством.
Почему Россия вернулась от демократии обратно к тоталитаризму? И что необходимо для восстановления демократического строя?
Потому что не были созданы стабильные институты, защищающие от такого регресса: гражданское общество, свободные выборы и такая же пресса, независимый суд. Зачатки всего этого появились, но не стали устойчивой повседневной практикой и со временем нивелировались. Например, разработанная и принятая еще Верховным Советом нашего созыва судебная реформа в значительной части не была реализована, а то, что было сделано, разворачивается вспять. Яркая иллюстрация — ситуация с судом присяжных и с судом вообще.
Не обеспечен эффективный контроль общества над силовыми структурами, скорее наоборот, они фактически контролируют и общество, и государство.
Нет системного и эффективного противодействия коррупции — оно подменено избирательными репрессиями.
Еще потому, что не дана внятная, в том числе правовая, оценка тяжелому советскому наследию, прежде всего — государственному террору, его вдохновителям и исполнителям. В обществе и государстве не выработаны и не поддерживаются толерантность, нетерпимость к насилию, войнам, дискриминации по любому признаку. Без всего этого демократическое государство и верховенство права невозможны.
Не могу не отметить, что одним из важнейших институтов гражданского общества является независимая адвокатура. В России она была создана независимой, поэтому сейчас у нее тоже нелегкие времена.
Какие варианты государственного устройства возможны после ухода Владимира Путина?
Перспективы у страны есть только тогда, когда смена лидера не приводит к потрясениям. И мне представляется, что российскому обществу и общественному сознанию нужно прежде всего избавиться от роковой страсти к персонализации власти и сакрализации властных персон. Иначе так и будем заложниками властителей-«чудотворцев» и взамен одного из них ждать другого. И все будет повторяться, образуя порочный круг.
Уроки российской истории должны же когда-то пойти впрок. Если и когда это получится, появится шанс на создание сильного, активного гражданского общества со всеми его институтами, о которых мы уже поговорили.
Того самого общества, которое свободно, без раболепства, слепого фанатизма, славословия и чинопочитания, формирует власть, избирает своих представителей или отказывает им в поддержке и доверии, контролирует их, ставит им задачи и оценки за их исполнение. Так что обсуждение будущего я бы начинал именно с этих раздумий.
Беседовала Ирина Новик
