«Пригожин отбирал себе касту худших, мы всех не берем». Как в Украине вербуют заключенных на войну с Россией
После того как в Украине приняли закон о мобилизации заключенных, бригады ВСУ, по последним официальным данным, уже завербовали в штурмовые отряды более трех тысяч осужденных. Рекрутерам даже приходится соревноваться между собой за право первым попасть в ту или иную колонию и отобрать на службу новых бойцов. Ждут ли в украинской армии заключенных и как их вербовка отличается от аналогичного процесса в России, разбиралась корреспондентка «Вот Так» в Киеве.
Президент Украины Владимир Зеленский 17 мая подписал законопроект №11079-1, который позволяет отправлять на фронт заключенных. За участие в войне осужденным за нетяжкие преступления предлагают условно-досрочное освобождение. Не могут быть освобождены заключенные, отбывающие наказание за терроризм, сексуальное насилие, убийство двух или более лиц, за коррупцию в больших масштабах, в том числе высокопоставленные должностные лица, и некоторые другие категории.
Основной причиной того, что украинские власти согласились отправлять заключенных на войну (мера, за которую до этого неоднократно осуждали Россию), стала глобальная нехватка солдат, говорят украинские военные, опрошенные «Вот Так».
«У нас проблема номер один на линии боевого столкновения — это нехватка личного состава. И принятый закон о мобилизации не отвечает тем требованиям, которые сегодня есть на фронте. Людей просто катастрофически не хватает. Поэтому прежде всего это борьба за людей в принципе, каждый хочет, чтобы в их бригаде было больше бойцов. Полосы нарезают (командование дает подразделениям все больше участков обороны на линии боестолкновения. — Ред.), несмотря на количество личного состава у бригады, а гражданских, желающих идти воевать, недостаточно», — поясняет командир батальона 3-й отдельной штурмовой бригады (ОШБр) ВСУ Дмитрий Кухарчук.
В основном командиры, с которыми удалось пообщаться «Вот Так», и те, которые активны в социальных сетях, позитивно отнеслись к мобилизации заключенных. Во-первых, потому что людей не хватает и добровольцы из мест лишения свободы станут дополнительным человеческим ресурсом. Во-вторых, такая категория граждан знает, что такое иерархия и дисциплина. В-третьих, по мнению боевых офицеров, служба в армии позволит искупить им свою вину за ошибки, которые они совершили в прошлом, и отдать долг Родине.
По словам заместительницы министра юстиции Украины Елены Высоцкой, более трех тысяч мужчин уже освобождены из тюрем для службы в ВСУ. Министр юстиции Денис Малюська отметил, что пока мобилизованные осужденные будут проходить военную службу только в частях, полностью сформированных из бывших заключенных. Командовать ими будут кадровые военные. В Минюсте говорят, что благодаря возможности вербовать заключенных, потенциально украинскую армию могут пополнить до 27 тысяч человек, освобожденных условно-досрочно.
Как проходит вербовка зэков
3-я отдельная штурмовая бригада ВСУ уже закончила первый этап отбора заключенных, сейчас в отношении этих людей идут суды для их освобождения, дальше — подготовка в учебных центрах. Дмитрий Кухарчук рассказал «Вот Так», как проходит процесс рекрутинга в местах лишения свободы. Сначала бригада договаривается с тюрьмой, заключенных предупреждают, что приедет определенное подразделение, все желающие собираются послушать его представителя.
«Я выступаю перед этими людьми, рассказываю им о подразделении, о себе и о том, в каких ролях они будут служить в нашей бригаде. После этого в индивидуальном порядке они проходят собеседование со мной, я задаю им ряд вопросов, пытаюсь понять их мотивацию, изучаю их психотип. Я приезжаю не сам, а с врачом, который задает вопросы от себя, проводит предварительную врачебную диагностику», — говорит комбат 3-й ОШБр.
По словам Кухарчука, в первую очередь при отборе внимание обращают на желание заключенных защищать родину и морально-волевые качества. Физическое состояние не играет большой роли — подтянуть их планируют во время тренировок в учебном центре.
Отбор проходят только 30−40% заключенных, желающих отправиться на фронт. Остальных отсеивают на предварительном этапе.
«Мы берем не всех. 3-я штурмовая — это семья. Принимая людей к себе, мы принимаем их в семью. Я не знаю, как делают в других бригадах, но для нас важно, чтобы люди не были безнравственными, поскольку они приходят в наш коллектив, и здесь мы не позволим иметь место каким-то бесчинствам», — добавляет командир.
Мотивация и дисциплина
Не все офицеры разделяют идею брать заключенных в свои подразделении. Так, командир пехотной бригады ВСУ Андрей выступает против этого. По его мнению, подобный опыт уже был в советской армии и повлек за собой печальные последствия.
«Да, они воевали, но это привело в советскую армию дедовщину. Зэковские, воровские законы закрепились в армии и превратились в дедовщину, которую не смогли побороть в Союзе, и даже потом она осталась в армиях независимых постсоветских государств», — сказал комбриг в разговоре с «Вот Так».
Некоторые исследователи считают, что неуставные отношения в советской армии массово появились в 1960-х годах. Тогда срок службы по призыву сократили до двух лет в сухопутных войсках и до трех на флоте. Это совпало с дефицитом призывников в послевоенные годы. В результате решением Политбюро ЦК КПСС в армию стали призывать людей с криминальным прошлым. Именно они, по всей вероятности, принесли в среду военных тюремные порядки.
Если командир никогда в жизни не сталкивался с такой категорией людей, как заключенные, ему будет трудно понять их особенности, поясняет военный психолог Андрей Козинчук, который служит в одной из бригад ВСУ.
«Например, в нашем подразделении таким батальоном командует человек, который не только талантливый командир, но и в свое время был осужден. И он обладает авторитетом не только как военачальник, но и осознает особенности прохождения этого наказания. Если мы с самого начала будем относиться к таким людям как к зэкам, мол “вы — мясо, мы вас сейчас бросим на штурм, чтобы вы все погибли”, то нас ничего успешного не ждет. Но если мы будем относиться к ним как к военнослужащим, обеспечим их во время штурмов всем необходимым, поддержкой артиллерии, дронами, то операция может быть успешной. И мотивация у них, соответственно, тоже появится», — считает военный психолог.
Дмитрий Кухарчук также говорит, что в 3-й ОШБр есть люди, которые знают, что такое места лишения свободы. Сам он в свое время три месяца просидел в СИЗО «по политической статье». Поэтому понимание тюремного прошлого своих подчиненных со стороны командиров — это важно, но, по его мнению, гораздо важнее, чтобы люди, пришедшие в военный коллектив, принимали его ценности и правила:
«Здесь не мы должны подстраиваться под правила, к которым они привыкли, а они должны подстраиваться под наши. Они приходят к нам, а не мы к ним. Поэтому прежде всего авторитет должен быть военного, а не человека, сидевшего в тюрьме. На то, что они отсидели, мы закрываем глаза, но только до того момента, пока кто-нибудь не проштрафится. Я надеюсь, что такие случаи будут минимальны».
«Это не о России и Украине, это о самой сущности войны»
Как утверждает командир бригады ВСУ Андрей, ситуация с призывом военных в Украине отличается от аналогичной практики в России. По его мнению, осужденные воюют за Россию, потому что у них нет выхода. Кроме того, к ним применяются жесткие тоталитарные методы контроля со стороны командиров, считает комбриг:
«Не хочешь [воевать] — расстреляли, не нравится что-нибудь — прострелили руку или ногу. У нас такого не будет. Нам даже инструкции приходят, как общаться с бывшими заключенными, какие слова можно им говорить, какие нельзя, что для них обидно, а что нет. Специальные переводы слов нам дали, что это означает “по фене” (на воровском жаргоне. — Ред.) и как это толковать на нормальный язык».
Военный психолог Андрей Козинчук полагает, что и Россия, и Украина «задействуют те категории граждан, которые будут максимально полезны для войны». При этом отличие состоит в том, кого именно руководство стран считает подходящими для военных действий.
«Но это не о России и Украине, это о самой сущности войны. Нам следует использовать граждан по назначению. Не надо айтишника бросать в окоп, чтобы он его копал. Надо его сажать за компьютер. Если у нас есть мотивированные граждане, они хотят послужить государству другим путем — пожалуйста, выполняйте свой конституционный долг. Но если уж брать отличия… Я напоминаю, что Пригожин отбирал себе касту худших, им [ЧВК “Вагнер”] нужны были осужденные за самые жестокие виды насилия, изнасилования, убийства, террор, рэкет — они с удовольствием таких привлекали. У нас очень много ограничений, мы всех не берем. Мы отличаемся хотя бы какой-то этикой», — рассказывает психолог.
Еще одно отличие, по мнению Козинчука, состоит в том, что ВСУ не собираются бросать неподготовленных заключенных в самые горячие точки. Украинская армия воспринимает таких заключенных как «тактическую единицу»:
«Да, мы готовим именно штурмовые подразделения, но нам невыгодно просто их готовить для того, чтобы они гибли. Потому что от этого мы войну не выиграем. Наша задача — подготовить новых бойцов, мотивировать и сделать так, чтобы они были эффективными в бою».
Штурмовые отряды из бывших заключенных пока не воюют на линии соприкосновения, сейчас проходит подготовка в учебных центрах, по некоторым осужденным еще идут суды для их освобождения. Освещение рекрутинга и тренировок заключенных пока ограничено для журналистов. Визит репортера «Вот Так» в одну из бригад ВСУ, которая сейчас обучает новобранцев из числа бывших заключенных, отменили по распоряжению командира. Большинство комбатов и комбригов вербовку осужденных пока комментируют только анонимно. Но, по их словам, желающих воевать и хоть как-то реабилитироваться в своих глазах, в глазах своей семьи среди заключенных немало.
«Я бы не стал идеализировать, — говорит военный психолог Андрей Козинчук. — Я уверен, что кто-то будет бежать, кто-то стопроцентно по возвращении с войны станет снова на свой криминальный путь. Но я уверен, что пользы будет гораздо больше».
Ирина Сампан для «Вот Так»
